Начнётся моя
история с оды вечному студенту. Тот день, когда я вновь решаю пойти учиться,
всегда для меня очень волнительный и очень радостный. Это всегда порыв, хотя
я ни разу не связала судьбу ни с одним из прослушанных курсов. Два года назад я
вдруг решила, что раз я такая громкая да говорливая, самое место мне – на радио.
Так я и попала в Школу Радио. Отучилась полгода, поняла, что говорить хорошо – это хорошо, а говорить
в микрофон – это такая же работа, что и куриц
убивать. Рутинная и волне себе обыкновенная. Но тот вечер, когда меня осенило, он был волшебный. Мы с Олегом
сидели в Маминой пасте на Патриках, были розы и подарок с эмблемой LV, было вкусно и душевно. В этой атмосфере
я взахлёб, но всё-таки немного смущённо,
рассказывала про свою новую идею, про школу, про запись на
кастинг. Так романтический вечер плавно перерос в вечер поддержки, в вечер
нового начинания, вечер воодушевления. Прошло два года и вот, новый вечер наполнился
волшебством. Не было ни Олега, ни роз, ни поддержки, но был внутри тот запал и подъём, который ни с
чем другим - не спутаешь. Была внутренняя
решимость, решимость от того, что ты опять подошёл к новой идее, к
интересу, который хочешь развить во что-то большее. Я знаю себя, и знаю, что
ремесло журналиста, как и ремесло теле/радио-ведущего, покажется мне такой же работой, что и куриц убивать. Рутинной
и вполне себе обыкновенной. Но каково же, чёрт возьми, было моё удивление, когда директор школы
рассказала мне, что школа основана издательством Аргументы и Факты совместно с
компанией Норильский Никель. Меня аж передёрнуло. Я мчалась из офиса промышленной
компании на встречу творческому намерению.
А тут он. Никель. Норильский. Оказалось, компания из кожи вон лезет, чтобы занять
молодёжь на Дальнем Севере. В Норильске производственная компания построила
телевышку, запустила свой канал, выпускает журнал. Проводятся семинары,
именитые гости приезжают из Москвы. Добывающая компания незаметно поднимает
дальние берега нашей родины. Где там моя дипломная работа? Она как раз была посвящена
развитию регионов. Жаль, что про медийно-просветительскую деятельность Норникеля
я четыре года назад даже и не слышала.
Мой вечер (и мои
мысли) были заняты медиашколой и российской промышленностью. А потом внезапно тронулся
лёд. Лёд, совсем не связанный с изначальными переживаниями души. Он всегда
трогается в момент отчаяния. Такой момент наступил недавно. Прошёл. И сразу началось движение.
Запомните эту цепочку. Наверное, одна из цепочек днк, она такая: отчаяние, дно,
лёд. Это движение начинает не сам человек. Процесс запускается вселенной, когда
лично ты готов сдаться. Так вот. Когда я переехала к маме, в пылу своего
отчаяния и развода, я с первого дня хотела, чтобы всё это было временно. Жила
как в гостях. Чувствовала себя так же. Покупала предметы интерьера «в свой дом»
(будущий, вымышленный), приходила домой только ночевать, никогда не варила кофе
(это ассоциировалось со счастливой семейной жизнью). За год я, с одной
стороны, жизни сдалась, а с другой, от
неё подустала. Знаете, очень
утомительно жить из машины. И так, потихоньку, я начала таскать в квартиру
цветы, фрукты и бутылки вина. Появился книжный шкаф, я распаковала все коробки, разложила свои финтифлюшки,
и осела. Смирилась внутренне, что пока мой дом- он вот такой, без детского
смеха, без мужа и без собаки. Но всё-таки дом. На выходных я опробовала итальянскую
кофеварку. Напилась кофе, осталась довольна. Вчера я приехала вся в мыслях о
новом учебном витке, и внезапно начала готовить. Не то чтобы прям готовить,
конечно. Захотелось пасты с соусом, который прост, как грязь. Томаты, оливковое
масло, чеснок и лук. Сверху облако тёртого пармезана. Всё.
Тут как раз мама
подъехала, удивилась, но промолчала. Сели за стол.
Внезапно всплыл
целый пласт семейных тайн, которые каким-то образом двадцать шесть лет ходили
мимо меня. Я люблю семейные истории, люблю копаться в родословных, но только
вчера узнала, что моя прапрабабушка (мамина прабабушка) родилась в одна тысяча
восемьсот семьдесят пятом. Жила в Марийской АССР, в деревне. Когда
прапрабабушка садилась за обеденный стол, она каждый раз проверяла, не меньше ли её
задница, чем сидушка стула. Тогда времена были другие. В Союзе не знали других
показателей доброго здоровья и благополучия семьи, кроме весомых женских задниц. Прапрабабушка была той самой русской,
которая коня на скаку. Три сына, все устроены. Младший сын, Василий, был
бригадиром. Средний сын, Сандр, работал бухгалтером при колхозе. Старший сын,
тоже Василий, женился на моей прабабушке. Он была родом из Саратова, из семьи
купцов по фамилии Логиновы. История их знакомства началась с шерсти. Шерсть с
овцы (как я вчера выяснила) не состригают сразу в форме свитера. Изначально
получаются большие шерстяные комья. Их нужно вычесать, а потом спрясть нить.
Вычесать шерсть в домашних условиях нельзя, поэтому по стране были разбросаны
комбинаты, где люди собирались, вычёсывали по очереди шерсть и разъезжались. На
таком предприятии и познакомились мои прадед и прабабка. Он приехал из
марийской деревни, она – из Саратова. Когда прабабушка вернулась домой, семьи
там уже не было. История раскулачивания коснулась и моего рода. Соседи сказали,
нужно бежать, а бежать было некуда. Так она оказалась в Марий-Эл. Со свекровью
было несладко. Та не принимала девушку «без рода без племени», возникшую из
ниоткуда. Началась война. Прадед с войны не вернулся, замуж прабабка
больше не вышла (говорила, после войны не за кого было). Мама вспоминает, вроде
ходил к бабуле какой-то татарин в шляпе,
но они оба старые были, чай пили, да разговаривали. Моя бабушка (дочь прабабушки)
закончила десять классов и уехала работать на оборонный завод в Йошкар-Оле. У неё
судьба – вообще не позавидуешь. Судьба сумасбродной
мадам. С первым мужем сначала сложилось (и получилась мама), потом
разложилось. Разложилось так, что дедушку сослали в Норильск. Она так не хотела
его в своей жизни, что пошла в полицию и наклеветала на него. Побои были якобы, а вот ссылка оказалась вполне
реальной. В итоге дед так и остался в Норильске, на стройке первого никелевого
завода. Выслужился, женился. Мама моя воспитывалась у пробабушки, пока бабуля
занималась своей жизнью. Правда, недолго. Маме было тринадцать, когда
прабабушки не стало, и она попала в интернат, в Волжске. Со вторым мужем
сначала тоже сложилось (и получился мамин сводный брат), а потом тоже
разложилось (муж был на 20 лет старше бабушки и умер, когда ребенку было три
года). Сына она, впрочем, растила до восемнадцати лет. Потом тот ушёл в армию,
а бабушка стащила уксус с завода, и выпила его. Такие дела.
Так мы сидели с
мамой на кухне, за остывшей пастой и вином, мама рассказывала, а я слушала. И
неважно, что начался вечер с Норникеля и с медиашколы. Важно то, чем вечер
закончился. Ощущением дома, семьи и ответственности. За весь род (с маминой
стороны, да и у папы сюжет некисло закручен). За то, что на мне сошлись
витиеватые пути поколений. Вопросы к себе. Люди жили, страдали, любили и
умирали только для того, чтобы я на маму злилась, что она театр не понимает и
новости любит? И знаете, даже если через полгода я журналистику тоже сравню со
своими курицами, это будет совсем неважно.
Важно, что вечера, подобные
вчерашнему, в этой жизни вообще случаются.
Комментариев нет:
Отправить комментарий