Монолог маленькой льдины
Добрый вечер, меня зовут Тымвакат, что с эскимосского переводится очень романтично: «Плывущий куда попало». Спасибо, что пригласили меня! Прочесть лекцию на ТЕДе – да я всю жизнь об этом мечтал!
Хотелось бы сразу отметить, что в названии лекции допущена ошибка. Никуда я не иду, а очень даже плыву! Я же льдина! Это сейчас мой океан - стакан с водой, а начинал я, конечно, в Антарктиде. Мой отец был большим айсбергом, а мама – айсбергом поменьше. Моряки, проплывавшие мимо, всегда думали, что это один большой айсберг, но ничего подобного – мама с папой съехались только после свадьбы, а до этого были сами по себе. Знаете, все мои друзья хотели остаться в Антарктиде навсегда. Конечно, ведь Родина – это самая что ни на есть зона комфорта! Ты не растаешь, не изменишь форму, родня рядом, дрейфуй себе потихонечку. Но я всегда хотел бОльшего, жаждал, как говорится, обширного плаванья. Хорошо, что мама и папа всегда меня подталкивали к путешествию, как будто знали, что Антарктида для меня тесновата. Правда, я не сказал им всей правды – наврал, что дальше северных морей – ни-ни! Очень уж они переживали, что я массу сброшу или растаю вовсе. Я им ещё в детстве говорил: «все мы там будем!». Отец-то побольше-покрепче, а мама уменьшалась быстро-быстро. Тепло само пришло к нам, в Антарктиду. Они мне так и не поверили, вспоминали всё первый ледниковый, будто он вчера был!
Ну в общем, как только мне исполнилось восемнадцать, я от них откололся. Сначала осваивал холодные воды. Золотые короны на шведских мостах заставили меня много думать о монархии. Знаете, вот у нас, дома, коммунизм. Все айсберги и льдины живут в равноправии, всё, как говорится, для народа. У нас, правда, только воды в достатке, но льдины – народ неприхотливый, так что не жалуются. Так и не смог я представить себе, как это, когда какой-то мужик в шапке всем указывает. На севере было холодно, почти как дома, и неинтересно. Поэтому я быстренько всё посмотрел и отправился в южные широты. Думаете, это я такой отважный? Ничего подобного! Страшно было, аж таял от напряжения. А это мне было очень некстати, растворился бы в океане и мира не посмотрел. Но, думаю, решился, значит, плыву. Собрался с духом, и продолжил путь. И знаете, разное бывало, и рыбаков на себе катал, и морских котиков, и тонким становился, как стёклышко, и опять набирал массу. А потом вдруг раз, и Гольфстрим повстречал! Он, конечно, тепловат, зато быстрый. Там меня заметили учёные, и устроили что-то вроде марафона-сенсации – всем стало интересно, докуда я доплыву. А я ж это, как корабль назовёшь, в общем плыл, куда попало. Меня и подмораживали, и водой пресной поливали, и с китами я познакомился, и на телек попал. И вот я здесь, в Калифорнии. Проделав такой путь, так приятно нежиться в прохладном стакане! Какой-то дядька правда трещит над ухом, вроде о глобальном потеплении, и тычет в меня, будто я экспонат какой. Но это неважно, все знают - это мой монолог, я здесь самый важный. Всего пять тысяч лет, и льда на Земле совсем не будет. Останься я в Антарктиде – всё равно бы растаял, а мир бы не посмотрел! И на ТЕДе бы не выступил! Так что идите, или, как у нас говорят, плывите через свой страх! И приезжайте к нам в Антарктиду, пока там лёд весь не стаял. Ну, если денег нет, тогда у себя в городах подождите. Скоро он сам к вам придёт! Адьёс!
