Вскормленная молоком советской матери, Москва
любила пищу простую. И полезную. Готовки старалась избегать, но в жизненную
кухню бросалась с увлеченностью, прерываясь лишь изредка на перекур. Или море.
Но в понедельник прилетел Крист. А с ним- переполох и голландские песни. Москва
вообще-то не хотела ни петь, ни губы красить. Надеялась отойти от больничного
перепуга прошлой недели и походить немного в пуховичке с совами, а лучше вообще в одеяле. Но в
понедельник Крист прилетел. А с ним-коммерческие решения, идеи контракта, и
даже г-н ван ден Белд, весомый (но довольно тощий) человек-юрист. Москва
вообще-то не хотела доставать маску деловой женщины. Раздумывала над обоями
марки Morris & Co и над тем, когда бы венок заказать в flowerslovers. На этой неделе или на следующей.
Декабрь на носу, а дверь рождественским венком не устрашена ещё. Но Крист
прилетел. В понедельник. И такой: "Москва, у меня тут рецептик один есть.
Авторский. На два дня. Суп получится - зашатаешься!" Ну а я что, из одеяла
выпуталась, всё в ежедневничек записала (чтобы про обои потом не забыть
помечтать), да и согласилась.
Авторская идея двухдневного жизненного супа, как
оказалось, заключается в непоследовательном
вбросе всех подряд ингредиентов.
Начали суматошно. Дыроколили пятьсот страниц. Конракт готовили на ходу (я - на высоком ходу, то есть на каблуках). Обсуждали
оборудование, прерываясь на флирт. Обсуждали флирт, прерываясь на оборудование.
Спорили, не понимая вовсе, о чём. Занимались типично-русским бодаловом. В
первый день закончили ближе к ночи. Лишь потому, что я хотела есть, спать,
домой и мыться. Вместо лекции по
американскому модерну был неклейкий разговор и моё смущение. Потом всё раз, и
как рукой. Смена дней и настроений. Устало обсуждали условия контракта, не
прерываясь более на флирт. Закончили рано. Балки и чертежи должны были заполнить день до чердака. А тут вдруг два музея, за полдня. Изучали танки на морозе.
Изучали тачки в тепле. Чайки и ЯКи на Новой Риге сменились кубизмом и куполами на Петровке. Вместо разговора и смущения была лекция про открытую
семью. Очень в тему моих порядочных размышлений. Модные слова «гендер» и
«субъектность» пришлось фильтровать. Переживательные мужчины задавали больше
всего вопросов. Парочки-пташки льнули друг к дружке. А я записывала себе в
блокнотик, что раньше, оказывается, люди женились, чтобы проще было выживать. Сейчас мужчина может один наладить быт и секс. Женщина может одна заработать
денег и воспитать детей. Женятся нынче, потому что в семье
"не нужно выделываться, как в окружающем, бодрящем мире". Получается так: семьи нет, и я в бодрящем мире выделываюсь без передышки. А
жить в семье нужно так, "чтобы жизнь нам самим нравилась ". То есть
жить одной так, чтобы нравилось, не получится? Под занавес второго дня я вдруг
закрыла блокнотик и подумала, как хорошо, что ничего не понятно! Прям-таки
успокаивает. Как хочешь, так и делай. Никаких тебе парадигм, никакой ясности.
Как родители жили – не можем, как самим жить – не знаем. А главное, чего мы не
знаем, так это нужна ли будет душевная гармония и психическая лабудень лет этак
через десять? Вдруг мы вернёмся опять к вопросам выживания?
Оголодавшая Москва хотела от этой жизни не так уж
многого. Смыть помаду. Обняться. Поболтать (в объятьях). О том, как импозантный Вторник и странная Среда выбились из общей календарной массы. О том, как зашататься от
приложенных усилий, но всё же устоять. О том, как наслушаться, но не наделать выводов. Москва хотела поделиться удивлением от несовместимости ингредиентов
последних дней. Помолчать. Снять маску деловой. И, наконец, вернуться к плану
на зиму. В котором вместо помады - пуховичок с совами. Вместо каблуков -
ботиночки. А вместо женатых мужчин - приличные авторы разных стран. О, мистер Диккенс, как вы верны, как терпеливы!
(*Бросаю всё, иду к нему*)
P.s. Машина с водителем – это асекусально.
