И.- идеальный

Сижу в машине, музыка выключена, окна закрыты. Мысли зудят в голове и просятся наружу. Нужно их обязательно выписать. Не проговорить, а написать, тогда всё снова будет штиль-но и с-покой-но. Думаю о лете, о новой для себя высоте каблука, о воскресной рабочей встрече думаю. О том, что тонна металлоконструкций стоит всего семьдесят три тысячи рублей. Дешевле, чем следующая сумка из виш-листа. Жду И. Поглядываю на парковку, хотя знать не знаю, на какой он сегодня машине. Бр-бр-бр-бр! "Ясно",- думаю,- "на эмке". Машину не вижу, только слышу. Но знаю точно, это он. Глушу мотор, выхожу расставлять сети. Не знаю, как себя вести. Так странно. Так странно и бессмысленно - ощущать, что мужчина, который делит с тобой разговор и кофе, идеальный, но совершенно чужой. Как будто магниты соединяем не теми сторонами. Тянет, а потом отбрасывает. Опять тянет - опять отбрасывает. Разламываю ореховую улитку руками. Шучу - защищаюсь. Расслабиться не могу категорически. Ему нравятся просветы моей естественности, меня натуральной. Вначале слушаю рассказы. Мне всё интересно. На форзаце молескина фраза из ниоткуда: "Быть проектором означает иметь внутри себя сильнейшее стремление к встрече с другим человеком. Его нужно понимать не как особую нужду или зависимость, а как экстраординарную любознательность". Это, пожалуй, самое точное определение меня, моей личности. Любознательна до абсурда. К середине разговора чувствую, вроде отогрелась. Защита спала, глаз загорелся. И. понравилось. Начала вдруг рассказывать о своих новостях. Про издательство, про парашют, про страхи. Потом звонок. Семья. Срочное. Не люблю айфон трогать, когда сижу не одна. Но делать нечего. Ему нужно договорить, мне - деть куда-то взгляд и руки. Открываю фотографии, заметки, сети. Бесцельно листаю, закрываю. Листаю, закрываю. Опять звонок. Семья. Срочное. Чувствую, что вместе с приложениями сама закрываюсь потихоньку. Обсуждаем удачный кадр из Чикаго. Зонтик на рельсах. Действительно классно. Обсуждаем электронный подсос на старых американцах, говорим про гонки. Не зря же он "И"- идеальный. Опять звонок. Пора идти. Знакомый сплиттер на парковке. Сказано всего лишь чуть. Больше и не хочется. Пробую уйти "легко". Чмок в щёчку, и до свидания! Не вышло. Остановил, обнял. Странно. Как будто женщины ставят на мужчинах метки, чтобы другие могли считать их и сделать выбор. Моя вселенная всё чувствует. Тело напряглось, отстранилось, само по себе, без команды. "Боюсь тебя",-говорю. "Приезжай",- говорит. Мы оба знаем: я не приеду. Считала метку, она яркая и блестючая. Нет, ещё раз. Нет. Внутренняя правильность - это крест. Но это ещё и чистая совесть, и крепкий сон. Мы свободны, пока не сделан выбор. Выбор сделан. Запрыгиваю вместе с новой своей несвободой в японца. Без "бр-бр-бр", без сплиттера, без И. Снаружи солнце, внутри - грусть. Кресты и метки, день чудесный. Когда-нибудь всё будет правильно. Сегодня или, может быть, вчера.

горизонт - один

Когда-то я хотел стать космонавтом.

Но стал космосом. 

Я лежу в отца на диване. Отец - напротив, полусидя-полулёжа в кресле. Типичное воскресное состояние, под кодовым названием "горизонт". Я приезжаю часов в 11, дальше следует часовой горизонт – «терапия». Я докладываю о делах, составе войск и душевных перипетиях. Потом - папина очередь. В 12 идём обедать. За обедом поток новостей истощается, мы просто о чём-то ржем. Или сплетничаем. В час - горизонт номер два. Теперь получасовой. В пол-второго отец подскакивает, говорит, что ему ещё "бриться-мыться", я понимающе киваю и топаю в сторону выхода. Ещё десять минут мы торчим в дверях, ибо лучшие истории всегда вспоминаются, когда ты одет, обут и одной ногой уже в машине. Иногда мы с папой выбираемся на концерт или в кафе. Но душевность в таких случаях куда-то испаряется. Мы отвлекаемся на всё подряд, обсуждаем тёток и какую-то чушь. Поэтому я люблю заезжать к отцу по воскресеньям. Социальные жизни у нас обоих активные, так что общение в стенах дома – что-то вроде негласного договора, который мы с папой заключили довольно давно.

И вот, воскресенье. Горизонт один. Лежу, закинув руки за голову, говорю отцу: "Пап, я тут подумала". Пап нахумрился. "О чём, доча, ты подумала?"

А думала «доча» уже как пару месяцев. Оказалось, время, уделённое собственному мирку, в сочетании с внутренним фокусом, на своих интересах и личном развитии, творит какой-то мэджик. Взращивание любви к себе и прокачка inner concentration перенастраивает человека на иные частоты. Раньше мне казалось, что отношения – это мощный (если не единственный) ресурс развития. А сейчас кажется, что отношения – это костыль, который ходить помогает, а учить – не учит. Раньше были мечты о большой семье, доме, детях, собаке. А сейчас это вдруг стало совсем неважно. Размечталось. Я вдруг поняла, что большая семья – не обязательное условие для собаки. Поняла, что большая семья и для счастья личного – условие не обязательное. Я примерила на себя вариант прожить жизнь «как сейчас», и как-то примирилась и срослась с этим платьем. Решила для себя, что можно и в семье жить очень тухло, а без семьи – весело. И наоборот, тоже можно. Любой расклад – лишь один из вариантов, и «сам по себе» расклад, который резонирует внутри меня сейчас, стал близок мне особенно.

Думала я над этим, думала, и даже рассказала кому-то из подруг. Но отец – что-то вроде последнего рубежа. Пышные брови домиком и папино выражение лица после очередной «новинки Мари-мира» – это важно.

А пап нахмурился. Сказал, что идеи мои новые – это дурь. Особенно про собаку. Говорит, лучше уж детей. С детьми в старости веселее. Ну это ему сейчас со мной веселее. А двадцать лет ещё раз в семье прожить, боюсь, папа бы не согласился. Идея рожать без мужа меня и вовсе вгоняет в ступор. От одиночества это не спасает и проблем в жизни не решает тоже. Вообще, от одиночества ничего не спасает. Кроме себя любимого. 

Вместе с отцом, Вселенная тоже нахмурилась. И тут же решила меня проучить: «сама по себе» хочешь, девочка? Вот тебе, пожалуйста.

В тот же день я совершенно обессилела от попыток выискать по разным it-форумам решение ошибки, которую нашёптывал мне office, не открывая ни одну табличку на свете. В тот же день я звонила в первую попавшуюся техподдержку и, краснея-бледнея, пыталась описать симптомы компьютерной чахотки. В тот же день в моём ЖК проводили «собрание собственников», явление бессмысленное и беспощадное. Я пропустила уже две такие сходки и чувствовала себя за бортом всех новостей. Пришлось натягивать пальто на пижаму и вытаскивать себя на майский ветродуй. Ещё полчаса я, приплясывая на цыпочках вместе с другими «собственниками», пыталась понять, кто, что и о чём вообще говорит. А потом услышала диалог, поражающий своей простотой и убедительностью. Великолетняя дама с кипой бумаг обратилась к девушке с собакой:

- Девушка, вы знаете, куда что заполнять?

- Ой, не знаю. У меня этим муж занимается.

И тут, как говорится, я всё понял. Вселенная! Я поняла!

Не родилась бой-бабой? Вот и не выдумывай.

о том, как Мари спустилась с небес на землю

"Папа, мне покорилось небо!"- гордо крикнул в трубку один из юнцов, когда мы расходились по машинам. 

"А мне, в кои-то веки, далась земля"- подумала я и улыбнулась.

"Вера в себя" - понятие слишком общее. Никакой конкретики. "Я в себя верю" как будто подразумевает веру безусловную и безбашенную, не зависимую от степени адекватности персонажа в той или иной момент времени. Гораздо понятнее (и сложнее) вопрос внутреннего доверия. К своему характеру, своим личностным решениям, своему курсу. Внутреннее доверие напрямую связано с расстановкой авторитетов, а в нашем, часто затянутом лет до тридцати плюс детстве, внешний авторитет становится чрезмерно, ненужно силён. Young adult - слышали о таком? Это, между прочим, все мы. Зачем-то долго учимся, коллекционируем впечатления, не спешим с семьёйдетьми или вовсе считаем это пережитком прошлого. Всё ищем менторов, учителей и психологов, лишь бы кто "помог разобраться". Оглядываемся на родителей, равняемся без конца на других, тонем в сомнениях. Стараемся, пока не припёрло, ответственность на себя брать по-минимуму. Не то что "на себя", даже за себя, любимого.

Вот и я - типичный представитель кое-как поднявшихся с колен young adult gang. С внутренним доверием долгосрочные проблемы, всё мне кажется, что дядя за меня решит лучше, чем я сама. Раньше ситуации, когда я делала выбор, идущий вразрез с мнением мамапапаподруг, тоже случались. Только тогда мои решения были манифестирующим протестом, а сейчас обросли осознанкой. Всё-таки доверие - это не кредит, который выдаётся изначально и потом утекает сквозь пальцы, а больше стена, которую мы строили строили и наконец когда-нибудь достроили. Во всяком случае внутреннее доверие работает по такой схеме совершенно точно. Недавно я записалась на прыжок с парашютом. Вспомнила окрылённость, желание жить, восторг после первого прыжка (хотя прошло уже мнооооого лет). Захотела ещё раз. Накануне вдруг выяснилось, что прыгаю я не в тандеме с четырёх километров, а самостоятельно, с восьмиста метров. Слово "самостоятельно" здесь ключевое. Я сразу, как говорится, зассал. Паника была капитальная, меня аж перетрясло всю. Небо я люблю, страха перед высотой не испытываю. Почему испугалась - непонятно. Начала разбираться. Причины лежали на поверхности, но признаться себе всё равно не просто. Испугалась я не "снаружи", а "изнутри". Прыжок в тандеме совершенно не делает тебя героем. Ноги поджал, и летишь. Вся ответственность на инструкторе, ему и парашютом управлять, и апрельскую грязь боком своим попахивать. А тут на тебе всё, на тебе родимом! Самому кольцо дергать, самому стропы распутывать, может, за жизнь свою попросите ответить? Да! Да, черт возьми! Полдня побегал по аэродрому с двумя парашютами (в общей сумме 14 кг плюс), будто ты горбатый и беременный одновременно. А потом в самолёт - и давай вовсю за жизнь свою отвечать! Вопрос внутреннего доверия, к психике, уму, душе, телу, вдруг становится единственным актуальным! Плюс мужики вокруг, белые, как меловой карьер, задружились уже с эмпатией имени Мари и внутренний диалог вовсю путают. Плюс я оказываюсь самой легкой и «в очереди» - последняя. То есть сзади никто не напирает, ответственность перед страждущими парашютистами - по нулям. 

Вот и осталась я, сама в своей голове. Я, конечно, заранее с собой договорилась, что если не прыгну, ругать себя за это не буду. Но чёрт возьми! Такую проверку завалить непозволительно, чувствую это всем своим нутром. Жизнь даёт шанс себя не испугаться, решиться изнутри, довериться! 

И вот, один за одним, бледнолицые выходят в небо. Первый, второй, пятый, одиннадцатый. Я  - двенадцатая.

Пошёл!

На вздохе, на задержке дыхания, на сотой доле секунды, молча делаю шаг.

Ах!

Пятьсот один, пятьсот два, пятьсот три. Кольцо! Пятьсот четыре, пятьсот пять. Купол!

Тишина.

Смогла. Вышла. Открылся. Полёт.

Земля приняла меня строго, но мягко. Ноги целы, ногти – нет. Неважно.

Лёжа на траве, тянула нижнюю стропу, чтобы парашют перестал брыкаться, и вспоминала смску, которую И. отправила мне в том году на Гавайи. "Иногда, чтобы выпасть из порочного круга, достаточно просто подскользнуться"- сказала она тогда. "Или выйти из самолёта"- дополнила я сегодня. Земля. Спокойно. Хорошо.