Мама
Л. - женщина потрясающей энергии. Она может договориться со всеми инстанциями,
организовать мероприятие любого масштаба, разговорить тухлых, и даже мёртвых граждан. Отказать ей невозможно. Я благоговею перед харизмой мамы Л. и много
лет подряд соглашаюсь на все её авантюрные предложения. В том числе работаю на
выборах, хотя к политике испытываю стойкое равнодушие. Мне нравятся ежегодные
общественно-школьные дни. На нашем участке работает молодая (как мне казалось
до недавнего времени), ладная команда друзей и родственников. Фан-клуб мамы Л. растёт, но комиссия
формируется раз в пять лет: подмазаться и соскочить невозможно. Меняются только
студенты-наблюдатели. Что движет молодыми людьми, занятыми в партийной
деятельности, мне неясно. День выборов они преимущественно проводят в телефонах
- с нулевым интересом к игре команд. А к вечеру расстраиваются, что опять
продули. Бессмысленные движения.
Последние
выборы прошли гладко и быстро: результаты сошлись с первого раза. Мы много
смеялись, пели песни, пили кофе, работали. Товарищи голосующие улыбались,
удивлялись и бодро раздавали голоса. И вот, бюллетени подсчитаны, участок
закрыт, иду к машине. В руках - туфли, сумка и пакет с помидорами от фанатов
мамы Л. В голове играет песня: «Всё, ребята, харе, отработали». Район
Южнопортовый, улица тёмная. Вдруг слышу - кричат моё имя. Прощаюсь с жизнью,
оборачиваюсь.
Подбегает
запыханный наблюдатель. Пацан весь в волнении, глаза горят. Смотрел на меня
целый день.
"Мария,
вы так мне понравились, давайте куда-нибудь с вами сходим". Я прижимаю пакет
с помидорами к груди и буквально смеюсь в ответ: "Боюсь, я для вас
слишком взрослая".
Юнец
не сбавляет хода: "Вам двадцать два, не больше!"
"Мне
двадцать семь",- безропотно признаюсь я.
Пацан
настаивает: «Ничего страшного! Давайте попробуем!" А взгляд такой добрый,
открытый, распахнутый.
Мягко
отшиваю наблюдателя, сажусь в машину. Вспоминаю свой взгляд: добрый, открытый,
распахнутый. Совсем недавний. Таким взглядом молодость захватывает мир. Правда,
захват происходит крайне неразборчиво. Единственный ориентир молодости – это
внутренний пожар. Костёр эмоций и реакций на всё и вся. Яркий, однозначный
взгляд молодости – восторг или страдание, без полутонов, без вариантов.
В
машине уютно, в Москве – пусто, внутри – кайфово и спокойно. Еду домой. Размышляю, что
цепануло мальчика-студента. Может быть, контраст? Я показалась ему матёрой
взрослой девушкой. Другой, непохожей на его сверстниц. Или сходство? Транслирую
повадки и естественность восемнадцатилетних.
Я
чувствую себя взрослой. Это значит, моя правда больше не радикальная. Она смешанная,
серединная. Внутри меня – коктейль слоями. Нижняя часть – фруктовый ликёр.
Остатки меня, восемнадцатилетней. Посередине – горькая настойка, период
становления, время перехода, всякая муть. Дальше – водка. Чистая, прозрачная,
крепкая. Сверху – экзотическая ягодка. Цепкий, смешливый взгляд, который никуда
не деть.
Я
чувствую себя взрослой. Знаю, кто я, какая, как живу. Люблю себя
в любых состояниях. Но
есть косяк: кое для кого я слишком взрослая. Мой характер перестал быть
однозначным, обрёл глубину и оттенки. Внутри - не только фруктовый ликёр. В
уголках глаз - не стрелки, а морщинки. Мир стал интереснее, а главное,
его захват происходит теперь целенаправленно, избирательно и крайне метко. Так,
как полагается взрослым девушкам.
