. смотреть на Невельского

Где раз поднят русский флаг, там он спускаться не должен.

— Статья «Амурская экспедиция» в «Военной энциклопедии» Сытина

Премьера в местном театре. Иду в тоске и в сомнениях. В тоске - от того, что бурный отпускной поток обязательно сменяется рваным, полным забот настоящим. Он и сменился. В сомнениях - от того, что последняя премьера в местном театре заставила мою правую бровь подняться, а опустилась она ровно через два акта с антрактом и потом ещё полночи нервно дёргалась. Ибо бедная несчастная островская Гроза была перекаверкана режиссёром так, что даже Серебренников бы удивился. Трёхчасовой либеральный мрак с митингами (!), Путином на футболке главного злодея, тремястами лишними героями и монологом "правителя", который предстал перед зрителями в образе очень, очень страшного терминатора. Бедная Катерина.

Сегодня - Невельской. Неброская афиша, сухой тэглайн: "историческая драма по реальным событиям". И тем не менее, билеты на премьеру разлетелись в первые часы продаж. На  острове любят театр. Я оторвала два билета, записала себе в ежедневник, и через пару дней пришла их сдавать - собрались в Японию. Кассирша на меня наругалась. Говорит, ничего себе, на премьеру билеты сдавать. "Возьмите",- говорит,-  "хоть на другой день, один билет правда остался". Я фыркнула, а вчера снова зашла в кассу - выбрать постановки на декабрь. Кассирша опять за своё: "На Невельского один билетик есть, не хотите? На завтра". Тут что-то во мне щёлкнуло. Ну, думаю, ходишь ты за мной по пятам, Геннадий Иванович. Давайте билет! 

И я пришла, смотреть на Невельского. На адмирала, великого исследователя Дальнего Востока, на моряка, который первым доказал, что Сахалин - это остров, и вознёс русский флаг на нехоженой земле. Эта постановка - полная противоположность либеральной Грозы. Николай I стучит сапогами, матросы поют "Боже царя храни", а иностранные советчики выглядят глупо, не только на фоне преданных отчизне офицеров, но даже и на фоне местного населения, гиляков. 

Этот спектакль попал в точку. Срезонировал с моими политическими воззрениями, с моей страстью к путешествиям, рассказам о первопроходцах, интересом к истории родной страны. Но главное, что растопило и пошатнуло моё сердце - любовная линия. Жена Невельского, будучи девицей светской, тем не менее отправилась за ним на дальнюю, пустую землю, всячески помогала ему в исследованиях, активно общалась с местными жителями, изучала их язык, а их учила садить огороды. Первая дочь умерла от голода - судно с продовольствием не пришло вовремя. Жена Невельского претерпевала лишения так стойко, что мужчины, участники экспедиции, равнялись на неё, уважали, оглядывались, как бы не имея права скиснуть.

С тех пор прошло полтора века. Я вышла из театра, села в машину и стала кататься по городу. Нарезала круги, совсем как в те времена, когда на трёшке не было камер. Плакала и думала о доме, о Москве, о женской доле. Я слышу всё новые истории о том, как женщины едут за своими мужьями, за мужчинами. Из провинции в большие города, из больших городов - в провинцию. Оставляют всё, семью, друзей, работу. Что ими движет? Дух авантюризма? Не думаю. Возможно, что-то более глубокое, поистине женское, потребность следовать и быть ведомой толкает нас. Возможно, в мире сильных женщин нет места для таких жертв. Но разве нет силы, духа и мужества и тех жертвах, что приносят слабые женщины?

Мне кажется, что я всегда жила на острове. Жила, писала письма, работала, пила чай. И не было другой жизни и той, другой женщины. Сильной, упрямой, по-московски деловитой, не способной на компромиссы. Она рассыпалась, разбилась на множество осколков. Иногда я аккуратно вынимаю их из чистого платочка, в котором они хранятся. Рассматриваю, размышляю. Потом убираю обратно и завязываю платочек. Иногда какой-то из осколков прорывается; колет, режет, истерит. Но мне уже странно и страшно. Дальняя земля учит спокойному следованию. Смирению. Присутствию, здесь и сейчас. В новых компаниях меня представляют по имени, женщиной такого-то. Потом следует обязательный шёпот "она из Москвы", и только он заставляет меня вспомнить о пустой трёшке. Маме, папе и друзьях. И лишний раз отправить им открытку: "люблю. скучаю. скоро увидимся".