день выборов

Мама Л. - женщина потрясающей энергии. Она может договориться со всеми инстанциями, организовать мероприятие любого масштаба, разговорить тухлых, и даже мёртвых граждан. Отказать ей невозможно. Я благоговею перед харизмой мамы Л. и много лет подряд соглашаюсь на все её авантюрные предложения. В том числе работаю на выборах, хотя к политике испытываю стойкое равнодушие.  Мне нравятся ежегодные общественно-школьные дни. На нашем участке работает молодая (как мне казалось до недавнего времени), ладная команда друзей и родственников. Фан-клуб мамы Л. растёт, но комиссия формируется раз в пять лет: подмазаться и соскочить невозможно. Меняются только студенты-наблюдатели. Что движет молодыми людьми, занятыми в партийной деятельности, мне неясно. День выборов они преимущественно проводят в телефонах - с нулевым интересом к игре команд. А к вечеру расстраиваются, что опять продули. Бессмысленные движения.

Последние выборы прошли гладко и быстро: результаты сошлись с первого раза. Мы много смеялись, пели песни, пили кофе, работали. Товарищи голосующие улыбались, удивлялись и бодро раздавали голоса. И вот, бюллетени подсчитаны, участок закрыт, иду к машине. В руках - туфли, сумка и пакет с помидорами от фанатов мамы Л. В голове играет песня: «Всё, ребята, харе, отработали». Район Южнопортовый, улица тёмная. Вдруг слышу - кричат моё имя. Прощаюсь с жизнью, оборачиваюсь. 

Подбегает запыханный наблюдатель. Пацан весь в волнении, глаза горят. Смотрел на меня целый день. 

"Мария, вы так мне понравились, давайте куда-нибудь с вами сходим". Я прижимаю пакет с помидорами к груди и буквально смеюсь в ответ: "Боюсь, я для вас слишком взрослая".

Юнец не сбавляет хода: "Вам двадцать два, не больше!"

"Мне двадцать семь",- безропотно признаюсь я.

Пацан настаивает: «Ничего страшного! Давайте попробуем!" А взгляд такой добрый, открытый, распахнутый. 

Мягко отшиваю наблюдателя, сажусь в машину. Вспоминаю свой взгляд: добрый, открытый, распахнутый. Совсем недавний. Таким взглядом молодость захватывает мир. Правда, захват происходит крайне неразборчиво. Единственный ориентир молодости – это внутренний пожар. Костёр эмоций и реакций на всё и вся. Яркий, однозначный взгляд молодости – восторг или страдание, без полутонов, без вариантов.

В машине уютно, в Москве – пусто, внутри – кайфово и спокойно. Еду домой. Размышляю, что цепануло мальчика-студента. Может быть, контраст? Я показалась ему матёрой взрослой девушкой. Другой, непохожей на его сверстниц. Или сходство? Транслирую повадки и естественность восемнадцатилетних.

Я чувствую себя взрослой. Это значит, моя правда больше не радикальная. Она смешанная, серединная. Внутри меня – коктейль слоями. Нижняя часть – фруктовый ликёр. Остатки меня, восемнадцатилетней. Посередине – горькая настойка, период становления, время перехода, всякая муть. Дальше – водка. Чистая, прозрачная, крепкая. Сверху – экзотическая ягодка. Цепкий, смешливый взгляд, который никуда не деть.

Я чувствую себя взрослой. Знаю, кто я, какая, как живу. Люблю себя в любых состояниях. Но есть косяк: кое для кого я слишком взрослая. Мой характер перестал быть однозначным, обрёл глубину и оттенки. Внутри - не только фруктовый ликёр. В уголках глаз -  не стрелки, а морщинки. Мир стал интереснее, а главное, его захват происходит теперь целенаправленно, избирательно и крайне метко. Так, как полагается взрослым девушкам.