тётки, которые пишут колонки

Я очень переживала, когда отправила конкурсный текст на летний интенсив о глянце. Школа - самая распиаренная, самая литературная, самая модная (читай: самая дорогая). Я пожертвовала уикендом в Европе ради этого интенсива – отложила деньги/силы и затаила дыхание. Мне не перезвонили, не расспросили, имею ли я отношение к слову и чем вообще занимаюсь. Вместо этого - короткий и-мейл: "Вы приняты, платить сюда". "Как-то несерьёзно",- подумала я. Но образ школы и ажиотаж, вокруг неё созданный, заставили меня отбросить сомнения и подписаться на две недели трагикомедии.

В первый вечер я удивилась, подумав, что участниц будто бы набрали с улицы. Во второй вечер я удивилась, подумав, что глянцевая реальность немного расходится с моим представлением о ней. В третий вечер я расстроилась окончательно. Наша группа напомнила мне коллективно-женского Билли Миллигана. 
Действующие лица:

. гештальт-терапевт; 

. правда-матка;

. владелица секс-шопа;

. студентка, которую не заткнуть;

. экономист с золотым пилоном;

. студентка лермонтовского толка;

. тихоня-программист из Новосибирска.

Более разношерстной толпы мне не встречалось никогда. Я так и не поняла, какая роль отведена мне в этом касте и чувствовала себя междометием. Чем-то между крикливой студенткой и тётечкой, у которой столько опыта, что аж пиздец.  Ни о чём приличном или интересном мы - за две недели - так и не поговорили. Дамы живо цеплялись за темы колонок, после чего начинался галдёж, про мужиков, про домотканых русских женщин. А тексты? В онлайне важны не тесты, а перепосты. Кто ж знал.

Вместо кофе-брейка – показательные выступления.

В один из дней я выяснила, что дорог, по которым идут авторы, всего две. Первая группа пишет по три романа, а потом ходит по издательствам и умоляет, чтобы их напечатали. Иногда печатают, один из трёх. А если не печатают, авторы пытаются пробиться через толстые литературные журналы, нередко идут туда работать, чтобы только их заметили, только бы приткнуть свои тексты. Вторая группа зарабатывает на хлеб с маслом ширпотребными колонками и глупыми книгами с большим тиражом. Тогда якобы остаётся время что-то писать "для себя". Но это не точно.

В другой день я вышла на улицу и влипла в оазис лит-выпендрёжа. Юная особа из параллельного класса, завёрнутая в драповое пальто с головы до пят, томно курила и рассказывала почитателям, что вот, мол, набрала уже больше сотни стихотворений в своё портфолио. Все заахали и завздыхали, а я представила себе, как скурпулёзно поэтесса подсчитывает в ночи свои работы, и прыснула. Почитатели нахмурились в мою сторону. Пришлось ретироваться.

Редактор популярного глянцевого издания, со всеми почестями приглашенная на последнее заседание баб-клуба, явилась в майке с надписью "ублюдок а ну иди сюда" и первым делом доложила мисс Миллиган, то есть нам, что выгоднее всего топтаться на теме man hating и феминизме. Российский феминизм, кстати сказать, не имеет ничего общего с западным образцом. В России он перекошен по типу "я мужику ничего не должна, а он мне всё ещё должен". Несмотря на модную тему, моя колонка об инструментах, которые должны быть в доме одинокой женщины, была воспринята редактором негативно. Мол, текст звучит как насмешка над женщиной, плюс сама она десять лет как замужем, неинтересно читать про отвёртки. Я сразу представила пришпоренного мужа редакторши и успокоилась.

Про издание, в котором она трудится, дама бросила, что это "колхоз-стайл, сами знаете" (я не знала). Рейтинг материалов, которые выстреливают на сайте, оказался ещё печальнее: вначале Бузова и иже с ней, дальше статьи в духе "секс плюс грейпфрутовый минет", потом колонки вроде "наброса на вентилятор", резонансные, собирающие кучи коментов и перепостов. А дальше - ура! - "приличные, бодрые тексты".

После фарса, описанного выше, я зашла на сайт «колхоз-стайл», чтобы закрепить усвоенное и утвердиться в разочаровании. И вдруг, на первой же странице, увидела колонку. Колонку про то, как социум запрещает нам горевать. Перешла по ссылке и прочла текст. Потом ещё один, того же автора. И ещё один. И вдруг мне стало радостно. Радостно, как когда ты в сотый раз заходишь в Зару, где ничто и никогда на тебя не ложится и не садится. И всё ты про Зару знаешь: не твой магазин, не твои лекала. Заходишь, сходу готовый к разочарованиям. И вдруг видишь её. Полупрозрачную синюю блузу, расшитую диковинными цветами. Она оказывается неожиданно качественной. Сидит, как влитая. Никаких тебе торчащих ниток, нигде не тянет, ничто не впивается. И следующие пять лет ты заходишь в Зару с улыбкой. И следующие пять лет ты ничего не находишь, потому что знаешь – не твой магазин, не твои лекала. А всё же синяя блуза становится символом надежды. Надежды на удачную находку среди гор ширпотреба. Надежды на то, что среди тёток, строчащих колонки, попадаются женщины. И женщины эти пишут «приличные тексты». Тексты, похожие на жирные, тенистые пальмы в оазисе глянца. Тексты, которые можно читать без стыда. И писать без стыда - можно тоже.